Думают и чувствуют те, у кого есть мозги и совесть //Никогда я не встану с вами в этот строй, чтоб в своих стрелять
Автор: Рэйвенхарт
Название: Поворот (Цикл "Поворот")
Фэндом: Ориджинал
Пейринг: ОМП/ОМП
Рейтинг: G
Размещение: с разрешения автора
От автора: романтическая сказка, только и всего. Все, конечно же, неправда и такого никогда не могло случиться, просто разыгралась нездоровая фантазия во время одной поездки, когда был действительно пропущен этот самый поворот. сзади ехала фура, а затем показался пост ГАИ, вот и "смешались в кучу кони, люди" =)
читать дальше
Название: Поворот (Цикл "Поворот")
Фэндом: Ориджинал
Пейринг: ОМП/ОМП
Рейтинг: G
Размещение: с разрешения автора
От автора: романтическая сказка, только и всего. Все, конечно же, неправда и такого никогда не могло случиться, просто разыгралась нездоровая фантазия во время одной поездки, когда был действительно пропущен этот самый поворот. сзади ехала фура, а затем показался пост ГАИ, вот и "смешались в кучу кони, люди" =)
Нити шоссейных дорог, километры судьбы
Намотались на «ось».
Трасса петляет как жизнь—верстовые столбы
Да мельканье полос…
(с) Трофим, "Дальнобойная"
То ли мы дорогу выбираем,
То ли она выбирает нас…
Встреча добрая в пути—за поворотом
Или небо, затянувшее дождём!
Счастье дверь отворит,
А, может, кто-то
Вдруг согреет нас любовью и теплом…
из сериала "Дальнобойщики"
Всю жизнь глядятся в даль усталые глаза—
В пути шофёр-дальнобойщик!
Он знает лучше всех, он может рассказать,
Что наша жизнь—шоссе, шоссе длиною в жизнь…
Т. Овсиенко "Дальнобойщик"
Намотались на «ось».
Трасса петляет как жизнь—верстовые столбы
Да мельканье полос…
(с) Трофим, "Дальнобойная"
То ли мы дорогу выбираем,
То ли она выбирает нас…
Встреча добрая в пути—за поворотом
Или небо, затянувшее дождём!
Счастье дверь отворит,
А, может, кто-то
Вдруг согреет нас любовью и теплом…
из сериала "Дальнобойщики"
Всю жизнь глядятся в даль усталые глаза—
В пути шофёр-дальнобойщик!
Он знает лучше всех, он может рассказать,
Что наша жизнь—шоссе, шоссе длиною в жизнь…
Т. Овсиенко "Дальнобойщик"
читать дальше
Сегодня еду в рейс злющий, как чёрт. И кто в этом, спрашивается, виноват? А виноват старший сержант нашей доблестной автоинспекции Костя Золотарёв, чтоб ему на трассе одни трезвые попадались! Сволочью он бывает редкой до ужаса, хоть в Красную книгу заноси этого, мать его, Костю! Всю ночь лапы свои клал туда, куда не надо, паразит. Того, чего хотел, он не добился (я иногда до жути принципиальный бываю), но утром смотрел на меня как на врага всего славянского народа, ещё из мести съел все оставшиеся с ужина пельмешки, и я сейчас на пустой желудок еду (завтрак приготовить не успел—опаздывал). Он ещё получит от меня по первое число за то, что сейчас я не выспавшийся, голодный и злой.
Тем не менее, еду себе, слушаю как поёт дорога, пытаюсь чувствовать свою машину. Может показаться странным, но я с детства считаю, что дальнобойщик непростая профессия. В ней мало хороших навыков вождения—важно то, какой ты человек, что ты из себя представляешь. Нужно стать со своей машиной единым целым, чувствовать себя так, будто не она, а ты несёшься по дорогам навстречу ветру и новому дню. Нужно, чтобы трасса тебя полюбила! Если этого не случится, ты редко будешь ездить удачно. Поэтому, какая бы дорога ни была, никогда не жалуйся – твоя судьба решается на просторах её километров.
Вот как раз подъезжаю к повороту на Лисичанскую трассу, куда мне и нужно, но я специально проезжаю не сворачивая, так же как и три года назад. Тогда, заслушавшись дорогу, я проехал мимо случайно, и она решила, что раз уж такое дело, то немедленно и займётся моей судьбой. Впрочем, по порядку.
***
Как сейчас помню — весна, середина апреля, и почему-то жуткий холод. Один мой приятель из нашего АТП попросил съездить в рейс за него. А мне-то что? Дорогу я люблю, деньги заплатят, тем более, что тогда я долгое время сидел без заказов. Поехал, как часто и бывало, без напарника. Мне их давать бояться—как только дадут кого-нибудь, обязательно в дороге ерунда какая-нибудь случается! От пробитого внутреннего колеса до разных ДТП, и практически всегда за рулем оказывался напарник, который потом валяется по больницам, а на мне ни синяка, ни царапинки! В общем, так и родилась моя слава заговорённого. Мне это безразлично, а в напарники мне не очень хорошие ребята попадались, поэтому ни трасса, ни машина не полюбили их. К слову, когда я только начинал работать ездил ещё на старом и убитом MAN, потом уже появилась моя красавица Scania, и после этого никаких напарников не маячило больше в моей работе.
В тот день погода с ума сходила — то солнце, то дождь. Из Донецка выезжал, там шёл ливень; въезжал в Артёмовск—солнышко, относительно тепло, все счастливы. И вот на выезде из славного города Артёмовска я и пропустил поворот. Расслабился, скорость бешеную врубил, тахометр подскочил, как ненормальный—красота и кайф, что ещё нужно мне в дороге? Но наслаждаться пришлось недолго, километров через 20 смотрю - пост «полосатиков». Мать-перемать! Скорость сбрасывать поздно—засекли! Ну и чего? Странно было бы тащить по трассе со скоростью 60 км.
«Дояров» стояло трое. Двое - мужики лет по сорок, а третьему на вид лет 25, мой ровесник, в общем, и именно он меня тормознул.
Хочешь-не хочешь, как говорится, остановился, выпрыгиваю из кабины. «Даец» подходит ближе. Он невысокий, но коренастый, волосы у него пшеничные, а глазищи! Такого обалденного цвета я ещё не видел. Края радужки очерчены насыщенным тёмно-зелёным цветом, а сами глаза карие, с какими-то тёмно-красными вкраплениями. Не приходилось ещё видеть такой красоты.
- Старший сержант Золотарев, - он козырнул. - Вы превысили скорость.
Умора, ёлки. Как будто я не знаю. Самое обидное – по морде суровой вижу, что он из тех заносчивых, кто взятку не возьмёт, а кишки помотает хорошо. Сотоварищи его, может, и взяли бы, только они, смотрю, свои проблемы решают. Ладно, кто не рискует, тот не пьёт шампанского.
- И?
- Что «и»?
- Сколько?—да, прямо, в упор, без предисловий. Эх, чувствую, не возьмёт ведь деньги, а я загремлю под фанфары.
- Я сейчас задержу ваш груз!— глазищи его прям дыру во мне прожигают. А что я такого сказал-то? Тоже мне ещё, загадка природы, взяток он не берёт. Ребятам расскажу—уржутся!
- Костя, проблемы?—к нам подошёл, очевидно, более опытный в таких делах товарищ.
- Понимаете, тут один вопрос…,--улыбнулся я.
Этот оказался не принципиальный, договорился я с ним быстро, две сотни содрал с меня, гад. Ну, и хрен с ними, пусть подавятся, главное, что от меня отстали.
Забираю документы, собираюсь, наконец, катить дальше, даже почти залез в кабину, как мне вдогонку:
- Подожди! Ты же в Лисичанск едешь?
- Еду, - кивнул я, думая с чего такой вопрос.
- Ты поворот прозевал на выезде из Артёмовска. Возвращайся, километров через 20 свернёшь, будешь внимательным – мимо указателя не проедешь!
Несказанно «обрадовал».
- Ага, спасибо, - когда ж я вас уже сдыхаюсь?!
- Слушай, подбрось одного человека, а?
Это уже наглость через край! От меня, конечно, не убудет, но я не таксист, чтобы возить их по заказу! А везти кого-то из их братии мне особенно не хочется и, боюсь, хуже будет, если не возьму.
- Ладно, - киваю, - пусть садится.
Залез в кабину. Смотрю—в мою сторону топает тот, кто меня тормознул. А смотрит -то волком! Пусть спасибо скажет, что вообще беру! Залез в кабину, уселся, махнул рукой коллегам-«доярам». Трогательно. Надеюсь, что слёз не будет.
Развернувшись, я поехал назад к пропущенному повороту, изредка скашивая взгляд на пассажира, который упорно делал вид, что меня в кабине вообще нет, а машина едет сама по себе. Меня такое не очень-то устраивало, а молчание действовало на нервы, и я, сняв правую руку с руля, протянул её гаишнику:
- Кирилл…
Он несколько секунд посмотрел на протянутую ему ладонь, затем накрыл её своей мощной лапой:
- Константин.
- Постоянный, - улыбнулся я.
- Извини, не знаю, как переводится твоё имя, - пожал плечами он.
- Да я и сам не знаю, Костян.
- По-блатному как-то, - скривился мой попутчик.
- А мне нравится, - хмыкнул я.
- А мне нет!
- Хорошо, хорошо. Не нервничай ты так.
Мы проехали несколько минут в молчании. Он начал ёрзать и всем своим видом выдавать беспокойство.
- Поставь какую-нибудь музыку,--попросил Костя.
- Извини, но приёмник здесь ловит ужасно, а кассет я с собой никогда не беру.
- Почему?—не сказать, что я не ожидал вопроса, но не хотелось ему говорить причину, поэтому я сделал вид, что не услышал. Но он, видимо, решил затеять разговор и повторил вопрос.
- Я люблю слушать дорогу и машину.
По его лицу скользнуло удивление, но реакция не была такой бурной, как я ожидал.
- Глупо. Машина – металл, дорога—асфальт.
- Тебе не понять, - почти мечтательно вздыхаю.
- А, романтик,—скривился он в своеобразной ухмылке.
- Вроде того. Говорю же, не поймёшь, - насупился я. — У всего есть душа, у машины с дорогой в частности. Я гоняю грузы пять лет, и в авариях пришлось побывать, но никогда на мне и синяка не оставалось, да и не я за рулём был. Моя машина меня любит. И профессия тоже.
- С профессией загнул, вот ты ей фанатично предан.
- И это тоже. Я люблю её не только из-за возможности быть в дороге.
- Есть ещё причина?—искренне удивился он. Кажется, я ему показался забавным.
- Есть. Подумай сам—люди одиноки, как ни крути. Часто их переполняют мысли, эмоции, которые они не могут открыть родным или друзьям, по разным причинам, конечно, и не все, но таких людей много. Поэтому я всегда беру попутчиков на несколько десятков километров. Они меня не знают, видят первый и последний раз в жизни, а, значит, могут рассказать о чём-то своём, особенном. Мне они изливают душу, понимаешь? Это как-то само собой получается – на разговор тянет волей-неволей, и тяжёлые мысли уже не так сильно давят на них. А когда они выходят, я еду дальше и стараюсь скорее забыть услышанное. Такая себе психотерапия на колесах.
- Да ты просто показушник и позер.
- Тебе не понять!
- Наверное. Я ведь не ты, я не умею понимать, - мне показалось или он тяжело вздохнул? Чувствую, что настроение у него неумолимо портится. Покопался рукой под сидением ( у меня там склад—я вообще страшно безалаберный), и нашёл какую-то кассету—попутчик забыл. Так-так, группа «Комиссар». Кажется, слышал когда-то, ну, неважно—не для себя ставлю. Включаю погромче. Музыка из переплетения ударных и гитары началась с шума дождя. Так, начало мне уже нравится.
Я так устал! А этот дождь опять в окно!
Зачем он мне, хоть и за ним не видно слёз?
Я так устал смотреть на мокрое кино!
Но ночь сильнее мною выпитых колёс!
Да что ей пачка выпитых колёс?!
Спокойный голос, напоминающий Виктора Цоя, заставил вздрогнуть, чувствую—песня берёт за душу.
Ах, жаль нельзя открыть окно
И совершить последний грех!
Ведь это легче в сотни раз,
Но я не в праве!
И продолжается кино!
Мы все актёры—мы в игре!
Кто виноват, что я бездарно так играю?
Потрясающие слова, хотя они только подтверждают старые истины. Вот если взять меня… дорога—это моя кинолента. Режиссёр, актёр, сценарист, продюсер—я. С этой кинолентой я делаю что хочу. Например, я могу сделать «монтаж», сократив путь, поехать другим маршрутом, выкидывая ненужное время или наоборот - добавляя. У каждого своя жизнь, своё кино. Моя жизнь, мой фильм - дорога. Не всегда у меня получается в этом фильме непревзойдённо сыграть, даже хорошо не всегда получается.
- Действительно жаль, что нельзя так сделать, - слышу шёпот Кости. Наверное, он даже не знает, что я его услышал. Мне бы сказать что-нибудь по этому поводу, но я промолчал.
Едем дальше, слушаем кассету, боюсь, дорога на меня обидится, что игнорирую её сегодня—она барышня ревнивая, а я так заслушался, что опять чуть не проехал мимо ещё одного поворота. Не могу не слушать этот притягивающий, как у Цоя, голос.
- Хорошая группа! Песни—супер!—сказал Костя, когда кассета закончилась, и впервые нормально улыбнулся. Увидев его улыбку, я думал в кювет слечу.
- Что?
- Ничего, я думал, что ты улыбаться не умеешь вообще, а тут такой сюрприз. А ты по делам едешь или как?— теперь хочется нормально поговорить.
- И то, и другое. Я уже два дня должен быть в отпуске, но начальство намудрило—заставили выйти, мол, четверг и пятницу доработаешь. Меня должны были забрать ещё в 12, но ты знаешь—у наших людей всё через «жэ».
- Знаю, - кивнул я.
- А тут ты, как добрый самаритянин взялся подвезти меня.
- Ты что же, живёшь аж в Лисичанске?
- Нет, конечно! У меня там родители. Заодно и дело есть в родном городе. Миша увидел в документах на груз куда ты едешь и попросил подбросить. Вот и всё.
- Миша? Этот тот, который с меня содрал двухсотку?—нахально улыбнулся я.
- Он не мог, - скривившись, буркнул Костя. Я в ответ засмеялся.
- Ещё как мог. И взял. Рука не дрогнула! Сечешь, почему я сразу у тебя спросил про деньги? Все вы одинаковы, гайцы.
- А вы, водители? Не уважаете ни правила, ни нас.
- Вас?—возмутился я.—Вас?! ГАИ? Милый, а кто ВАС уважает?
- Мы, знаешь, тоже не из удовольствия на постах стоим! Сколько наших сбили уроды на крутых тачках? Вот так запросто сбили, потому что не хотели останавливаться, ведь они при деньгах – откупятся от любой смерти или искалеченной жизни! А скольких расстреляли отморозки во время перехватов? Я в ГАИ не для того, чтобы сшибать бабки за каждый превышенный километр на радаре! Ты, что, считаешь к нам только водил «доить» приходят? А у меня, к примеру, душа болит за то, что какой-то кастрат недорезанный нажрался, сам разобьётся и других покалечит! Я взятку загрёб один раз, и то это была мятая десятка, которую мне впихнула в руку перепуганная мамаша за рулём. Так что, мне теперь удавиться за ту двадцатку?!
Мне стало стыдно за свой длинный язык. Действительно стыдно! Что-то я упустил в своих жизненных уроках доброты. Руки сами, непроизвольно, крепче вцепились в руль.
- Тебе лет сколько?
- 26, а что, не тяну?—как-то зло ответил Костя.
- С натяжкой, - честно сказал я.—Вот мне 25, а дают всё время больше.
- Это кто ж тебе даёт-то?
- Да все безотказные какие-то попадаются. Но ты пока держишься, - не замедлил с ответом я.
- Я вообще пацан гордый. Орёл!—начал кривляться попутчик.
- Ага, ёж—птица гордая, не пнёшь—не полетит.
- Ну, с тобой только свяжись, чертяка языкатая. За словом в карман не лезешь. Извини, я наговорил лишнего.
- Я тоже не молчал. Так что давай забьём?—жалостливо предложил я.
- Давай, - кивнул он. На этой приятной ноте мы умолкли, а я заново поставил «Комиссара».
Странный выпал рейс. Странный день, погода, угрюмый гаишник Костя, даже песня дороги сегодня звучит по-другому, по-особенному, и, наверное, это замечательно! Да! Замечательно, что всё выделяется в памяти красками, которые не потускнеют. Замечательно, что мои руки лежат на руле, я в дороге и рядом со мной попутчик, который меня понял. По-своему понял, конечно, но и не посмеялся, а оценил моё мнение и посчитался с ним. Почаще бы такие рейсы.
Перекидываясь редкими фразами, но, явно придя к взаимопониманию, мы с Костей проехали так километров 100, а затем, нарушив нашу идиллию непрерывным сигналом клаксона, с моей фурой поравнялась белая VOLVO и начала теснить к обочине.
Первой моей мыслью было, что водитель легковушки больной на голову. Я же эту легковесную коробку могу размазать по трассе! Попытался оторваться. VOLVO, хоть и едет зигзагами, а вперёд не пускает. Тогда я ударил по тормозам и моя Ласточка (каюсь - так зовут мою красавицу-громадину Scania), едва не пропахав колёсами асфальт, остановилась как вкопанная.
- Это ещё что за чудеса на виражах?—недоуменно спросил Костя.
- Ты лезь в «люльку», а я пойду поинтересуюсь, - спокойно ответил я, доставая из-под сидения Её! Свою верную боевую подругу, ни разу меня не подводившую—монтировку!—Сейчас вернусь—не высовывайся.
- Я с тобой!
Я окинул Костю скептическим взглядом.
- У меня, в случае чего, будет чем привести аргументы, - указал я на «подругу», - а у тебя подходящего ничего нет…
- Есть…,--Костя суетливо потянул руки к своему поясу, - вот!
Он мне в полном спокойствии протянул полосатую палочку «гайцов». Если бы ситуация не была так серьёзна, я смеялся бы до колик.
- А почему свисток не берёшь? Им ударишь—сразу сотрясение!
- Чёрт! Дубинку Мише ведь отдал, а это по привычке прихватил! Но я всё равно с тобой!—твёрдо заявил Костя.
Из VOLVO вышли трое, пацаны ещё – лет по 18-20. Судя по их виду, я был очень близок к догадке – ребята явно чего-то курнули. Бывает, что в дороге фуры перехватывают и грузы уводят, но эти ребята мало напоминали мне такой случай, поэтому я немного даже расслабился .
- Какие проблемы?—дружелюбно спросил я и для внушительности похлопал монтировкой по ладони.
- Мы тут поспорили, что я смогу такую большую машину остановить, - с блаженным видом, даже почти внятно произнёс парень, который до этого сидел за рулём.
- А я хочу посмотреть, что ты везёшь, - заявил мне его приятель.
- В следующий раз, недобиток!—это уже влез Костя. Я покосился на него, думая, что профилактика монтировкой по голове ему тоже не помешает. Ситуацию очень «украшало» то, что мой добровольный помощник был в форме «дояра»--дальнобойщик и гаишник, плечом-к-плечу, нерушимое братство!
- Пошли, что с этих товарищей возьмёшь, - сказал я Косте и махнул рукой.
Я решил не продолжать это бесполезное общение и повернулся к тройке спиной, нарушая одно из своих же личных правил - повернулся к опасности спиной, а дальше темнота.
Очнулся я сидя на земле, прислонённый к колесу своего грузовика, и ощутил чьё-то похлопывание по щекам. Приоткрыв глаза, я увидел обеспокоенное лицо Кости.
- Ты идиот, дальнобойщик! Кто поворачивается спиной к своим потенциальным убийцам?—голос звучал с упрёком и назиданием. Мне сразу же вспомнилась мама.
- Идиоты и поворачиваются! Что вообще случилось? Ты как?—спросил я, видя разбитые губы Кости, рассеченную бровь, и нехилую ссадину на скуле.
- Нормально—бывает и хуже. Я их заломал довольно быстро, много сил не понадобилось, чтобы их вырубить. Они там, - Костя махнул рукой за спину. – Кстати, один мне денег предлагал, тебя почему-то добить просил, - пока Костя говорил он влажным платком очищал моё лицо и шею от крови, - а я решил, что из двух зол выбирают меньшее—пришлось выбрать придурочного дальнобойщика. Тебя приложили обрезком трубы, который на дороге подобрали, но тебе повезло—удар скользящий. Крови много, а опасности ноль. Так что не симулируй, а вставай, хватит колесо подпирать.
Костя протянул мне руку.
- Кстати, а что ты хоть везёшь?
- Телевизоры, - развёл руками я.
- Я позвонил Мише, к нам уже едет ближайший патруль - заберут этот «гоп-стоп». Подождём немного.
- Но я не могу ждать пока твои коллеги будут кота за хвост тянуть!
- Да ты встань для начала, встань! Приедет врач, осмотрит. Не дрейфь! Как себя чувствуешь?
- Вроде ничего—жить буду, а главное водить! Вроде более-менее.
- Вот и прекрасно. Но голову я тебе прямо сейчас перебинтую.
* * *
Повязка на голове мешала страшно! Было неудобно и не комфортно, но Костя настоял—пришлось подчиниться. Врачи со "скорой" уж больно хотели меня забрать, но я отмазался, чувствовал я себя действительно сносно. Наверное, я точно псих, раз вместо больницы, хотел снова как можно быстрее окунулся в скорость.
Сам Костя на вид пострадал куда больше, чем я: губы распухли, на скуле массивно налеплен пластырь (я лепил, как мог, но от души, а он докторам особо не показывался), начинали проступать синяки по всему лицу. Я неожиданно хохотнул, Костя нахмурился:
- Что весёлого?
- Ты…, - мой ответ был прост, незамысловат, а главное – честен.
- Ты себя видел? Думаешь в этой шапочке из бинтов ты красавец писаный?
- Я хотя бы не похож на индейца из племени Дай-мне-в-морду.
- Правильно, ты из другого племени – По-черепу-долбанутые!
И опять же, наверное, из-за пережитого нервняка, мы засмеялись как ненормальные, причём вроде как и шутка была не фонтан, и смешно было действительно искренне. Может, потому что мало кто из нас помнит как это, что-то делать по-настоящему. Невероятно, но я почувствовал в Косте и в себе такую открытость друг другу, какая встречается один раз на миллион. Что ни говори, а экстремальные ситуации сближают людей за мгновения!
- Кстати, а ты знаешь, что мы причастны с тобой к поистине историческому событию? Гаишник спас дальнобойщика!
- Это моя работа,—выпалил Костя.
- А я всё равно считаю это историческим событием,—упорно твердил я.
- Ну, хорошо, хочешь остановлю первую попавшуюся бетономешалку, заставлю выгрузить бетон и мы оставим на трассе отпечатки наших ладоней?— ну как ему удаётся говорить серьёзно такие вещи?! Я чуть к педалям не загибаюсь от смеха! Нашёл мне Аллею славы!
- Бетономешалку сначала найди, они на каждом углу не разъезжают. Знаешь, а ты совсем другой, - невпопад вырвалось у меня.
- В смысле «другой»?
- Ты поначалу показался мне хмурым, угрюмым и неприятным типом, а теперь я вижу улыбчивого парня с отличным чувством юмора.
- Не понял: это комплимент или оскорбление?
- Я тут о серьёзных вещах! А он…
- Понял, понял. Да не показалось тебе, я такой и есть. Нашло что-то. У тебя вон остроумие прёт из всех щелей, мне же не молчать в ответ, правда? Под многих людей приходится подстраиваться, - пожал плечами Костя.
- Да, наверное, - согласился я.
- Слушай, а ты в Лисичанске был когда-нибудь?
- Был пару раз, но ездил другой дорогой—в объезд, а что?
- Ты знаешь, где там находится нефтяной завод?
- Перерабатывающий, в смысле? Знаю, конечно. Сегодня буду проезжать его. А что?
- Можно я в «люльке» вздремну пока, а ты меня растолкаешь, когда подъедем к нему?
- Тьфу! Ради этого надо было устраивать Гестапо? Без проблем—залезай, конечно!
- Спасибо, братан!—обрадовался Костя.
- Ого! Братан! А заешь, что гусь…,--начал говорить я известную поговорку о том кто кому не товарищ.
- На дорогу смотри, свинья, - фыркнул он, укладываясь.
Да, сегодняшний рейс определённо из ряда вон. Почему-то казалось, что наша с Костей встреча неслучайна. Мне понравился этот парень, в котором я увидел родственную душу, который вначале не посмеялся надо мной, а затем и вовсе спас жизнь. Хотелось, что бы у меня был такой друг, что бы рядом по жизни шёл такой человек.
Лисичанск приближался неумолимо быстро: 50км, 40, 20, 10 и, наконец, белый щит с надписью крупными чёрными буквами. Мои мысли беспорядочно сновали в голове и никак не могли превратиться во что-то определённое. Я не хотел расставаться с Костей. Доехав до завода, о котором мы условились, я остановился у обочины и простоял минут 15. Половину времени я просидел, уткнувшись в руль, другую половину смотрел на Костю. Надо было будить спящего красавца, а так хотелось ещё хоть немного побыть рядом с ним. Но он с пробуждением справился самостоятельно. Открыв глаза и потянувшись, Костя, сонно моргая, посмотрел на меня, прямо в глаза.
- Уже на месте?—пробурчал он.
- Да.
- Ладно, буду вылезать…
- Может тебя довести? Тут же кроме степи и завода ничего нет.
- Здесь ходит автобус. Доберусь. Пока!—Костя выпрыгнул из кабины на обочину, хлопнул дверью, и махнув мне рукой в лобовое стекло, отошёл метров на десять от фуры и стал к ней спиной. Я пару раз посигналил ему, но он так и не обернулся, и я поехал дальше с разрывающимся от тоски сердцем.
***
На склад я прибыл в отвратительном настроении. Повязка на голове, местами пропитанная кровью, сделала мой внешний вид вообще весьма колоритным, что хоть святых выноси. Встретившиеся приятели из моего АТП ужаснулись, увидев меня.
- Кирилл?! Что случилось? Что-то в дороге?!—вытаращился на меня Гена Григорюк, здоровенный рыжий детина.
- Пустяки. Я не один ехал—помогли,--отмахнулся я.
- Мир не без добрых людей, да?—расплылся в улыбке Ден Сакович, напарник Гены. Вот кого-кого, а Дена не перевариваю. Его подлянок и подстав с меня хватило, когда я только пришёл работать в наше АТП. Скользкий и неблагодарный тип, и чего только Гена с ним водится? Сам-то добрый малый, без таких мерзких тараканов в голове, как у Дена, а дружат – не разлей вода! Правда, надо отдать должное Дену, есть у него положительная черта—к Гене относится хорошо. Хотя у Гены особо не разбежишься на гадости или неприятности. Это я всё пытаюсь решать мирно, а Гена сначала вломит, а потом разбираться будет кто виноват и что делать.
- Не без добрых, но и не без глупых тоже—я сам виноват.
- Груз пытались увести?—тяжело вздохнул Ден. Ещё одна его положительная черта, вторая и она же последняя, серьёзно относится к нашему общему делу.
- Да, но говорю же помогли, и давайте не будем об этом, - я нервно дёрнулся, вспомнив Костю, и понимая в очередной раз, что больше его не увижу.
- А давай после разгрузки закатимся в одно классное место настроение тебе поднимать, а? Что скажешь?—предложил Гена.
- Думаешь поможет?
- А почему бы нет? Нормальная музыка, хорошая жратва и «горячительное» - всё пучком!—устроил пиар Ден.
- Какое горячительное? Мне в дорогу, и вообще я не пью, —возразил я.
- Тьфу, ханжа! Ещё скажи, что ты ГАИ боишься!
При слове ГАИ меня вновь передёрнуло. Было такое чувство, будто о Косте мне будет напоминать всё!
- Не боись—там комнаты есть, переночуешь. Место называется «Дальнобой», думаю понимаешь, что весь контингент свой, - улыбался Сакович. Если для него тот контингент свой, то мне там явно делать нечего. А с другой стороны, я устал смертельно. Приключение ещё это с ударом по башке. Съезжу--поужинаю, высплюсь, а завтра с утра пораньше домой.
Я стянул с головы бинты, получив пару эффектных ощущений, поскольку они присохли, скомкал полоски и выкинул в ближайшую урну.
- Неплохо тебя приложили. Врач хоть осматривал?—сочувственно спросил Ден.
- Поехали куда вы там предлагали…,--растерянно ответил я, игнорируя вопрос.
- Другое дело!—обрадовался Гена.
«Дальнобой» был очень удобно расположенным—проходят несколько трасс, и на фоне хорошо пейзажа—озерцо, чуть дальше роща и тут же огромное поле. Поскольку март и апрель выдались холодными, особо много зелени не было, но и без её густоты смотрелось неплохо.
Само здание было в три этажа. Первый этаж—столовая, бар-бильярдная, второй и третий—комнаты для постояльцев. На одной из стен было огромное граффити. Рисунок смахивал на абстракцию—каждый видел своё, лично я—именно тот пейзаж, который мне очень понравился: озерцо, роща, поле. Как потом оказалось у граффити было название – «Радуга над городом». Не знаю, кто и какую радугу в рисунке увидел, а тем более, город, но автору виднее, а рисунок всё равно красивый.
Большим плюсом была и громадная стоянка, где моя Ласточка очень хорошо вписалась среди десятков других фур, самых разных марок, и четырёх легковушек.
В «Дальнобое» оказалось ещё несколько и моих знакомых, и мне действительно улучшили настроение возгласы:
- Это же наш Кирилл!
- Брат, как жизнь?
Все, конечно же, спрашивали что у меня с головой, я в шутку отвечал, что отклонений нет—просто дурак. Ребята поняли, что я не хочу об этом говорить и перевели тему, постепенно скатываясь в обсуждение политики. Я минут с 20 посидел, из вежливости послушал их «дебаты», затем со всеми распрощавшись (я—человек далёкий от политики и мне становится скучно, когда эту тему затрагивают), поднялся в свой номер, который был вполне приемлем, да ещё и цена более-менее.
Во всей этой бочке мёда огромной пятилитровой ложкой дёгтя была моя невыносимая головная боль. Мало того, что она меня и так мучает часто по полной программе, так тут ещё и по черепушке сегодня съездили. У меня всегда в кармане пару пластинок с обезболивающем имеется. Но в этот раз таблетки были в куртке, а она осталась в фуре. Надо было спуститься с третьего этажа, дойти до стоянки, побродить в лабиринте из грузовиков, залезть в Ласточку, затем опять тащиться обратно. Я просто сдохну от такого расклада.
К головной боли очень гармонично примешивалась тоска. Не мог я забыть Костю, хоть стреляйся! Огромные красивые глаза, голос, и язвительные шуточки. Я старался думать о дороге, о доме, о предстоящей поездке на море, даже о ненавистном Саковиче, в конце концов, а мысли по-прежнему крутились около Кости. Вот тебе и почти мимолётная встреча. Забудь! Он всего лишь попутчик.
Проворочавшись пару часов я всё же уснул, и снился мне естественно Костя. Будто мы вновь с ним в дороге, слушаем «Комиссара», подтруниваем друг над другом, мне хорошо, и боль отпускает.
Утром все, как ни странно, было прекрасно. Я чувствовал себя бодрым, выспавшимся и отдохнувшим, даже ехать никуда не хотелось, что со мной бывает крайне редко. Нужно было ехать обратно в родной город. А к кому? Разве есть к кому спешить? Конечно. Ведь меня ждут! А кто? Пустая квартира. Тьфу! А как хорошо утро начиналось!
Позавтракав с Геной и Деном, я особо не стал рассусоливать с прощанием, махнул рукой, сказал пока, и через минуту«Дальнобой» скрылся из виду.
Я очень странно себя чувствовал. Внутри было пусто, впервые в жизни. Пусто стало как только я вчера высадил своего угрюмого спутника. За день прикипеть к человеку так, что без него плохо уже второй день! Поздравляю тебя, Кир.
Впереди показалась остановка, и я невероятно обрадовался, в надежде подобрать попутчика и отвлечься. Человек пять на остановке было. Я специально сбросил скорость, народ, видя это, зашевелился вроде поначалу, но желающих остановить меня я не видел. Что, даже ни одного автостопщика? Но кто-то, всмотревшись в Ласточку тут же оживился и замахал рукой. Я не верил своим глазам—Костя.
Когда я остановился, то, не помня себе, выпрыгнул из кабины и сжал его в объятьях.
- Здорово, Костян!
- Привет, дальнобойщик, - его руки тоже стиснули мои плечи.
Люди заулыбались, мы, наверное, произвели впечатление старых друзей, которые лет десять не виделись. И никто даже подумать не мог, что мы едва знакомы, и не виделись лишь со вчерашнего вечера.
- Ну что, подбросишь до Донецка?
- Да хоть на край света!
Ласточка, быстро набирая скорость, исчезла с глаз поражённых зрителей.
Только когда уже прошло минуты две я наконец сообразил, что счастлив.
- Мне даже не верится, что это ты! Бывает же такое!—возбуждённо тараторил я. Костя молчал. Он вроде и рад был нашей встрече, но словно подавлен.—Ну и фонари у тебя на лице! По неосвещённой местности можешь смело ходить!—продолжал лепетать я, а он—молчать. Счастье начало улетучиваться, становилось гадко на душе—я хотел увидеть его, обрадовался ему больше, чем детсадовец новогодней ёлке, а он лишь молчит.—Кость, а почему так рано обратно? Ты же говорил—к родителям, дела в родном городе.
- Родители уехали в Полтаву к родственникам, меня ясный перец не предупредили. Дела я решил ещё вчера вечером. А ночевать пришлось у соседки.
Я рад, что он снизошёл до ответа, но теперь мне разговаривать перехотелось. Километр сменял километр, а мы ехали молча, и неожиданно Костю как будто прорвало.
- Какого хрена меня угораздило сесть к тебе в машину?! Всю ночь не спал—о тебе думал. Как ты доехал, всё ли в порядке, как рана. Телефонными номерами мы ведь не додумались обменяться! Соседку достал – всю ночь на кухню бегал, чай заваривал. Как это называется? Как теперь меня можно назвать? А тут ты ещё со своими обнимашечками! Принесло меня туда—знал ведь, что ехать будешь!
- Откуда знал?—тихо выдавил я.
- Сердцем чувствовал, мать-перемать!—зло рыкнул он.
- И ты не боишься говорить мне такие вещи? А если я тебе в рожу дам?
- Не дашь—руки заняты.
- А я остановлюсь…
- Не грузи, а?! Хотел – я бы уже не ехал сейчас рядом! Значит, ты тоже о чём-то таком думал.
- Ты хоть понимаешь, что говоришь?! Такими словами не швыряются!
- А я и не швыряюсь! Разве похоже?
Я остановился слишком неожиданно, даже для самого себя.
- Что такое?—всполошился Костя.
Я прижался лицом к его груди, а он в ответ обнял меня за плечи.
- Что теперь делать? Так не бывает…,--прошептал я.
- Может у кого-то и не бывает, а у нас уже случилось. Мы что-нибудь придумаем, - сказал Костя и поцеловал меня в висок.
***
Вот так всё произошло. Иногда я даже боюсь, не совершили ли мы ошибку? Уж больно мы тянем на хороших близких друзей, а вовсе не на двоих…ну, хрен с ним, на двоих любовников! Проблески романтики встречаются с частотой раз в полгода на 2 минуты. Но…я за его тихое: «Я очень люблю тебя…», которое я слышу так редко, что за три года можно пересчитать по пальцам одной руки, готов умереть.
Но вообще в нашей с ним жизни всё довольно весело. На людях, при друзьях—мы одни, в обществе друг друга совершенно другие. Костя такие шуточки может отмочить, что я на его фоне так, погулять вышел и нервно покурить в стороне.
Встречная машина моргнула фарами. Спасибо, но я и так знаю, что там пост, мой любимый пост ГАИ. На нём почти постоянно стоит Костя. Еду сегодня мириться, а то однажды он отомстил: дал ориентировку на мою Ласточку! Представляете что было? Ага, ни один пост Донбасса и Запорожья меня не пропускал без тщательной проверки документов и косых взглядов! Ему, конечно, было смешно.
А вот он и пост!. Останавливаюсь неподалёку, а Костя уже бежит ко мне, и усиленно изображает удивление. Эх, в нём такой актёр живёт! Я прекрасно знаю, что ждал он меня, в полной уверенности, что приеду—он же меня как облупленного знает! Подбежал, запыхавшись, взглянул на меня и скромно протянул руку. А мне бы сейчас прижать его к фуре и кусать эти губы, которые мне каждый день много чего язвительного говорят! Но увы, обхожусь скромным рукопожатием.
- Ты кое-что забыл дома, а то опять вешался бы в дороге, - Костя оттащил меня за фуру, скрывая от глаз своих коллег, и протянул мне толстенную пачку блистеров с таблетками, перетянутую резинкой.
А вот за это ему земной поклон!
- Откуда? Ты утром раньше ушёл.
- Мобилу забыл, возвращался - тебя уже не было, а эта пачка в коридоре на полке валялась.
- Ну конечно, что ты ещё мог принести мне, кроме «колёс»?—фыркаю я.
- Хочешь, пойду у обочины цветов нарву?
- Было бы мило, но твои коллеги не оценят.
- Какие мы стали праведные. А посуду ты почему не помыл, проповедник? Твоя ведь очередь была!
- Костя! Ну почему наше примирение надо начинать со скандала?!
- Действительно—ни к чему, - он обнимает меня, едва слышно говорит «люблю» и отстраняется. - Ну всё, пока. Удачи в дороге, я вечером позвоню!—он бежит обратно на свой пост, я лезу в кабину и завожу мотор. Вечером я буду всё ещё в пути, и когда он позвонит песня дороги сольётся с его голосом, и для меня нет и не будет большего счастья на всей Земле!
Пути Господни неисповедимы—это знает каждый. Разве мы знаем, что случится с нами за ближайшим поворотом? Или что произойдёт, если мы его пропустим? Однажды я пропустил его - Дорога привела меня к любви всей жизни. Это была моя Дорога, а у каждого она своя—в рытвинах, ухабах, извилиста. Но идти по ней надо гордо, чтобы встретить все препятствия достойно, и тогда Она обязательно одарит величайшими наградами человеческой Судьбы!
Тем не менее, еду себе, слушаю как поёт дорога, пытаюсь чувствовать свою машину. Может показаться странным, но я с детства считаю, что дальнобойщик непростая профессия. В ней мало хороших навыков вождения—важно то, какой ты человек, что ты из себя представляешь. Нужно стать со своей машиной единым целым, чувствовать себя так, будто не она, а ты несёшься по дорогам навстречу ветру и новому дню. Нужно, чтобы трасса тебя полюбила! Если этого не случится, ты редко будешь ездить удачно. Поэтому, какая бы дорога ни была, никогда не жалуйся – твоя судьба решается на просторах её километров.
Вот как раз подъезжаю к повороту на Лисичанскую трассу, куда мне и нужно, но я специально проезжаю не сворачивая, так же как и три года назад. Тогда, заслушавшись дорогу, я проехал мимо случайно, и она решила, что раз уж такое дело, то немедленно и займётся моей судьбой. Впрочем, по порядку.
***
Как сейчас помню — весна, середина апреля, и почему-то жуткий холод. Один мой приятель из нашего АТП попросил съездить в рейс за него. А мне-то что? Дорогу я люблю, деньги заплатят, тем более, что тогда я долгое время сидел без заказов. Поехал, как часто и бывало, без напарника. Мне их давать бояться—как только дадут кого-нибудь, обязательно в дороге ерунда какая-нибудь случается! От пробитого внутреннего колеса до разных ДТП, и практически всегда за рулем оказывался напарник, который потом валяется по больницам, а на мне ни синяка, ни царапинки! В общем, так и родилась моя слава заговорённого. Мне это безразлично, а в напарники мне не очень хорошие ребята попадались, поэтому ни трасса, ни машина не полюбили их. К слову, когда я только начинал работать ездил ещё на старом и убитом MAN, потом уже появилась моя красавица Scania, и после этого никаких напарников не маячило больше в моей работе.
В тот день погода с ума сходила — то солнце, то дождь. Из Донецка выезжал, там шёл ливень; въезжал в Артёмовск—солнышко, относительно тепло, все счастливы. И вот на выезде из славного города Артёмовска я и пропустил поворот. Расслабился, скорость бешеную врубил, тахометр подскочил, как ненормальный—красота и кайф, что ещё нужно мне в дороге? Но наслаждаться пришлось недолго, километров через 20 смотрю - пост «полосатиков». Мать-перемать! Скорость сбрасывать поздно—засекли! Ну и чего? Странно было бы тащить по трассе со скоростью 60 км.
«Дояров» стояло трое. Двое - мужики лет по сорок, а третьему на вид лет 25, мой ровесник, в общем, и именно он меня тормознул.
Хочешь-не хочешь, как говорится, остановился, выпрыгиваю из кабины. «Даец» подходит ближе. Он невысокий, но коренастый, волосы у него пшеничные, а глазищи! Такого обалденного цвета я ещё не видел. Края радужки очерчены насыщенным тёмно-зелёным цветом, а сами глаза карие, с какими-то тёмно-красными вкраплениями. Не приходилось ещё видеть такой красоты.
- Старший сержант Золотарев, - он козырнул. - Вы превысили скорость.
Умора, ёлки. Как будто я не знаю. Самое обидное – по морде суровой вижу, что он из тех заносчивых, кто взятку не возьмёт, а кишки помотает хорошо. Сотоварищи его, может, и взяли бы, только они, смотрю, свои проблемы решают. Ладно, кто не рискует, тот не пьёт шампанского.
- И?
- Что «и»?
- Сколько?—да, прямо, в упор, без предисловий. Эх, чувствую, не возьмёт ведь деньги, а я загремлю под фанфары.
- Я сейчас задержу ваш груз!— глазищи его прям дыру во мне прожигают. А что я такого сказал-то? Тоже мне ещё, загадка природы, взяток он не берёт. Ребятам расскажу—уржутся!
- Костя, проблемы?—к нам подошёл, очевидно, более опытный в таких делах товарищ.
- Понимаете, тут один вопрос…,--улыбнулся я.
Этот оказался не принципиальный, договорился я с ним быстро, две сотни содрал с меня, гад. Ну, и хрен с ними, пусть подавятся, главное, что от меня отстали.
Забираю документы, собираюсь, наконец, катить дальше, даже почти залез в кабину, как мне вдогонку:
- Подожди! Ты же в Лисичанск едешь?
- Еду, - кивнул я, думая с чего такой вопрос.
- Ты поворот прозевал на выезде из Артёмовска. Возвращайся, километров через 20 свернёшь, будешь внимательным – мимо указателя не проедешь!
Несказанно «обрадовал».
- Ага, спасибо, - когда ж я вас уже сдыхаюсь?!
- Слушай, подбрось одного человека, а?
Это уже наглость через край! От меня, конечно, не убудет, но я не таксист, чтобы возить их по заказу! А везти кого-то из их братии мне особенно не хочется и, боюсь, хуже будет, если не возьму.
- Ладно, - киваю, - пусть садится.
Залез в кабину. Смотрю—в мою сторону топает тот, кто меня тормознул. А смотрит -то волком! Пусть спасибо скажет, что вообще беру! Залез в кабину, уселся, махнул рукой коллегам-«доярам». Трогательно. Надеюсь, что слёз не будет.
Развернувшись, я поехал назад к пропущенному повороту, изредка скашивая взгляд на пассажира, который упорно делал вид, что меня в кабине вообще нет, а машина едет сама по себе. Меня такое не очень-то устраивало, а молчание действовало на нервы, и я, сняв правую руку с руля, протянул её гаишнику:
- Кирилл…
Он несколько секунд посмотрел на протянутую ему ладонь, затем накрыл её своей мощной лапой:
- Константин.
- Постоянный, - улыбнулся я.
- Извини, не знаю, как переводится твоё имя, - пожал плечами он.
- Да я и сам не знаю, Костян.
- По-блатному как-то, - скривился мой попутчик.
- А мне нравится, - хмыкнул я.
- А мне нет!
- Хорошо, хорошо. Не нервничай ты так.
Мы проехали несколько минут в молчании. Он начал ёрзать и всем своим видом выдавать беспокойство.
- Поставь какую-нибудь музыку,--попросил Костя.
- Извини, но приёмник здесь ловит ужасно, а кассет я с собой никогда не беру.
- Почему?—не сказать, что я не ожидал вопроса, но не хотелось ему говорить причину, поэтому я сделал вид, что не услышал. Но он, видимо, решил затеять разговор и повторил вопрос.
- Я люблю слушать дорогу и машину.
По его лицу скользнуло удивление, но реакция не была такой бурной, как я ожидал.
- Глупо. Машина – металл, дорога—асфальт.
- Тебе не понять, - почти мечтательно вздыхаю.
- А, романтик,—скривился он в своеобразной ухмылке.
- Вроде того. Говорю же, не поймёшь, - насупился я. — У всего есть душа, у машины с дорогой в частности. Я гоняю грузы пять лет, и в авариях пришлось побывать, но никогда на мне и синяка не оставалось, да и не я за рулём был. Моя машина меня любит. И профессия тоже.
- С профессией загнул, вот ты ей фанатично предан.
- И это тоже. Я люблю её не только из-за возможности быть в дороге.
- Есть ещё причина?—искренне удивился он. Кажется, я ему показался забавным.
- Есть. Подумай сам—люди одиноки, как ни крути. Часто их переполняют мысли, эмоции, которые они не могут открыть родным или друзьям, по разным причинам, конечно, и не все, но таких людей много. Поэтому я всегда беру попутчиков на несколько десятков километров. Они меня не знают, видят первый и последний раз в жизни, а, значит, могут рассказать о чём-то своём, особенном. Мне они изливают душу, понимаешь? Это как-то само собой получается – на разговор тянет волей-неволей, и тяжёлые мысли уже не так сильно давят на них. А когда они выходят, я еду дальше и стараюсь скорее забыть услышанное. Такая себе психотерапия на колесах.
- Да ты просто показушник и позер.
- Тебе не понять!
- Наверное. Я ведь не ты, я не умею понимать, - мне показалось или он тяжело вздохнул? Чувствую, что настроение у него неумолимо портится. Покопался рукой под сидением ( у меня там склад—я вообще страшно безалаберный), и нашёл какую-то кассету—попутчик забыл. Так-так, группа «Комиссар». Кажется, слышал когда-то, ну, неважно—не для себя ставлю. Включаю погромче. Музыка из переплетения ударных и гитары началась с шума дождя. Так, начало мне уже нравится.
Я так устал! А этот дождь опять в окно!
Зачем он мне, хоть и за ним не видно слёз?
Я так устал смотреть на мокрое кино!
Но ночь сильнее мною выпитых колёс!
Да что ей пачка выпитых колёс?!
Спокойный голос, напоминающий Виктора Цоя, заставил вздрогнуть, чувствую—песня берёт за душу.
Ах, жаль нельзя открыть окно
И совершить последний грех!
Ведь это легче в сотни раз,
Но я не в праве!
И продолжается кино!
Мы все актёры—мы в игре!
Кто виноват, что я бездарно так играю?
Потрясающие слова, хотя они только подтверждают старые истины. Вот если взять меня… дорога—это моя кинолента. Режиссёр, актёр, сценарист, продюсер—я. С этой кинолентой я делаю что хочу. Например, я могу сделать «монтаж», сократив путь, поехать другим маршрутом, выкидывая ненужное время или наоборот - добавляя. У каждого своя жизнь, своё кино. Моя жизнь, мой фильм - дорога. Не всегда у меня получается в этом фильме непревзойдённо сыграть, даже хорошо не всегда получается.
- Действительно жаль, что нельзя так сделать, - слышу шёпот Кости. Наверное, он даже не знает, что я его услышал. Мне бы сказать что-нибудь по этому поводу, но я промолчал.
Едем дальше, слушаем кассету, боюсь, дорога на меня обидится, что игнорирую её сегодня—она барышня ревнивая, а я так заслушался, что опять чуть не проехал мимо ещё одного поворота. Не могу не слушать этот притягивающий, как у Цоя, голос.
- Хорошая группа! Песни—супер!—сказал Костя, когда кассета закончилась, и впервые нормально улыбнулся. Увидев его улыбку, я думал в кювет слечу.
- Что?
- Ничего, я думал, что ты улыбаться не умеешь вообще, а тут такой сюрприз. А ты по делам едешь или как?— теперь хочется нормально поговорить.
- И то, и другое. Я уже два дня должен быть в отпуске, но начальство намудрило—заставили выйти, мол, четверг и пятницу доработаешь. Меня должны были забрать ещё в 12, но ты знаешь—у наших людей всё через «жэ».
- Знаю, - кивнул я.
- А тут ты, как добрый самаритянин взялся подвезти меня.
- Ты что же, живёшь аж в Лисичанске?
- Нет, конечно! У меня там родители. Заодно и дело есть в родном городе. Миша увидел в документах на груз куда ты едешь и попросил подбросить. Вот и всё.
- Миша? Этот тот, который с меня содрал двухсотку?—нахально улыбнулся я.
- Он не мог, - скривившись, буркнул Костя. Я в ответ засмеялся.
- Ещё как мог. И взял. Рука не дрогнула! Сечешь, почему я сразу у тебя спросил про деньги? Все вы одинаковы, гайцы.
- А вы, водители? Не уважаете ни правила, ни нас.
- Вас?—возмутился я.—Вас?! ГАИ? Милый, а кто ВАС уважает?
- Мы, знаешь, тоже не из удовольствия на постах стоим! Сколько наших сбили уроды на крутых тачках? Вот так запросто сбили, потому что не хотели останавливаться, ведь они при деньгах – откупятся от любой смерти или искалеченной жизни! А скольких расстреляли отморозки во время перехватов? Я в ГАИ не для того, чтобы сшибать бабки за каждый превышенный километр на радаре! Ты, что, считаешь к нам только водил «доить» приходят? А у меня, к примеру, душа болит за то, что какой-то кастрат недорезанный нажрался, сам разобьётся и других покалечит! Я взятку загрёб один раз, и то это была мятая десятка, которую мне впихнула в руку перепуганная мамаша за рулём. Так что, мне теперь удавиться за ту двадцатку?!
Мне стало стыдно за свой длинный язык. Действительно стыдно! Что-то я упустил в своих жизненных уроках доброты. Руки сами, непроизвольно, крепче вцепились в руль.
- Тебе лет сколько?
- 26, а что, не тяну?—как-то зло ответил Костя.
- С натяжкой, - честно сказал я.—Вот мне 25, а дают всё время больше.
- Это кто ж тебе даёт-то?
- Да все безотказные какие-то попадаются. Но ты пока держишься, - не замедлил с ответом я.
- Я вообще пацан гордый. Орёл!—начал кривляться попутчик.
- Ага, ёж—птица гордая, не пнёшь—не полетит.
- Ну, с тобой только свяжись, чертяка языкатая. За словом в карман не лезешь. Извини, я наговорил лишнего.
- Я тоже не молчал. Так что давай забьём?—жалостливо предложил я.
- Давай, - кивнул он. На этой приятной ноте мы умолкли, а я заново поставил «Комиссара».
Странный выпал рейс. Странный день, погода, угрюмый гаишник Костя, даже песня дороги сегодня звучит по-другому, по-особенному, и, наверное, это замечательно! Да! Замечательно, что всё выделяется в памяти красками, которые не потускнеют. Замечательно, что мои руки лежат на руле, я в дороге и рядом со мной попутчик, который меня понял. По-своему понял, конечно, но и не посмеялся, а оценил моё мнение и посчитался с ним. Почаще бы такие рейсы.
Перекидываясь редкими фразами, но, явно придя к взаимопониманию, мы с Костей проехали так километров 100, а затем, нарушив нашу идиллию непрерывным сигналом клаксона, с моей фурой поравнялась белая VOLVO и начала теснить к обочине.
Первой моей мыслью было, что водитель легковушки больной на голову. Я же эту легковесную коробку могу размазать по трассе! Попытался оторваться. VOLVO, хоть и едет зигзагами, а вперёд не пускает. Тогда я ударил по тормозам и моя Ласточка (каюсь - так зовут мою красавицу-громадину Scania), едва не пропахав колёсами асфальт, остановилась как вкопанная.
- Это ещё что за чудеса на виражах?—недоуменно спросил Костя.
- Ты лезь в «люльку», а я пойду поинтересуюсь, - спокойно ответил я, доставая из-под сидения Её! Свою верную боевую подругу, ни разу меня не подводившую—монтировку!—Сейчас вернусь—не высовывайся.
- Я с тобой!
Я окинул Костю скептическим взглядом.
- У меня, в случае чего, будет чем привести аргументы, - указал я на «подругу», - а у тебя подходящего ничего нет…
- Есть…,--Костя суетливо потянул руки к своему поясу, - вот!
Он мне в полном спокойствии протянул полосатую палочку «гайцов». Если бы ситуация не была так серьёзна, я смеялся бы до колик.
- А почему свисток не берёшь? Им ударишь—сразу сотрясение!
- Чёрт! Дубинку Мише ведь отдал, а это по привычке прихватил! Но я всё равно с тобой!—твёрдо заявил Костя.
Из VOLVO вышли трое, пацаны ещё – лет по 18-20. Судя по их виду, я был очень близок к догадке – ребята явно чего-то курнули. Бывает, что в дороге фуры перехватывают и грузы уводят, но эти ребята мало напоминали мне такой случай, поэтому я немного даже расслабился .
- Какие проблемы?—дружелюбно спросил я и для внушительности похлопал монтировкой по ладони.
- Мы тут поспорили, что я смогу такую большую машину остановить, - с блаженным видом, даже почти внятно произнёс парень, который до этого сидел за рулём.
- А я хочу посмотреть, что ты везёшь, - заявил мне его приятель.
- В следующий раз, недобиток!—это уже влез Костя. Я покосился на него, думая, что профилактика монтировкой по голове ему тоже не помешает. Ситуацию очень «украшало» то, что мой добровольный помощник был в форме «дояра»--дальнобойщик и гаишник, плечом-к-плечу, нерушимое братство!
- Пошли, что с этих товарищей возьмёшь, - сказал я Косте и махнул рукой.
Я решил не продолжать это бесполезное общение и повернулся к тройке спиной, нарушая одно из своих же личных правил - повернулся к опасности спиной, а дальше темнота.
Очнулся я сидя на земле, прислонённый к колесу своего грузовика, и ощутил чьё-то похлопывание по щекам. Приоткрыв глаза, я увидел обеспокоенное лицо Кости.
- Ты идиот, дальнобойщик! Кто поворачивается спиной к своим потенциальным убийцам?—голос звучал с упрёком и назиданием. Мне сразу же вспомнилась мама.
- Идиоты и поворачиваются! Что вообще случилось? Ты как?—спросил я, видя разбитые губы Кости, рассеченную бровь, и нехилую ссадину на скуле.
- Нормально—бывает и хуже. Я их заломал довольно быстро, много сил не понадобилось, чтобы их вырубить. Они там, - Костя махнул рукой за спину. – Кстати, один мне денег предлагал, тебя почему-то добить просил, - пока Костя говорил он влажным платком очищал моё лицо и шею от крови, - а я решил, что из двух зол выбирают меньшее—пришлось выбрать придурочного дальнобойщика. Тебя приложили обрезком трубы, который на дороге подобрали, но тебе повезло—удар скользящий. Крови много, а опасности ноль. Так что не симулируй, а вставай, хватит колесо подпирать.
Костя протянул мне руку.
- Кстати, а что ты хоть везёшь?
- Телевизоры, - развёл руками я.
- Я позвонил Мише, к нам уже едет ближайший патруль - заберут этот «гоп-стоп». Подождём немного.
- Но я не могу ждать пока твои коллеги будут кота за хвост тянуть!
- Да ты встань для начала, встань! Приедет врач, осмотрит. Не дрейфь! Как себя чувствуешь?
- Вроде ничего—жить буду, а главное водить! Вроде более-менее.
- Вот и прекрасно. Но голову я тебе прямо сейчас перебинтую.
* * *
Повязка на голове мешала страшно! Было неудобно и не комфортно, но Костя настоял—пришлось подчиниться. Врачи со "скорой" уж больно хотели меня забрать, но я отмазался, чувствовал я себя действительно сносно. Наверное, я точно псих, раз вместо больницы, хотел снова как можно быстрее окунулся в скорость.
Сам Костя на вид пострадал куда больше, чем я: губы распухли, на скуле массивно налеплен пластырь (я лепил, как мог, но от души, а он докторам особо не показывался), начинали проступать синяки по всему лицу. Я неожиданно хохотнул, Костя нахмурился:
- Что весёлого?
- Ты…, - мой ответ был прост, незамысловат, а главное – честен.
- Ты себя видел? Думаешь в этой шапочке из бинтов ты красавец писаный?
- Я хотя бы не похож на индейца из племени Дай-мне-в-морду.
- Правильно, ты из другого племени – По-черепу-долбанутые!
И опять же, наверное, из-за пережитого нервняка, мы засмеялись как ненормальные, причём вроде как и шутка была не фонтан, и смешно было действительно искренне. Может, потому что мало кто из нас помнит как это, что-то делать по-настоящему. Невероятно, но я почувствовал в Косте и в себе такую открытость друг другу, какая встречается один раз на миллион. Что ни говори, а экстремальные ситуации сближают людей за мгновения!
- Кстати, а ты знаешь, что мы причастны с тобой к поистине историческому событию? Гаишник спас дальнобойщика!
- Это моя работа,—выпалил Костя.
- А я всё равно считаю это историческим событием,—упорно твердил я.
- Ну, хорошо, хочешь остановлю первую попавшуюся бетономешалку, заставлю выгрузить бетон и мы оставим на трассе отпечатки наших ладоней?— ну как ему удаётся говорить серьёзно такие вещи?! Я чуть к педалям не загибаюсь от смеха! Нашёл мне Аллею славы!
- Бетономешалку сначала найди, они на каждом углу не разъезжают. Знаешь, а ты совсем другой, - невпопад вырвалось у меня.
- В смысле «другой»?
- Ты поначалу показался мне хмурым, угрюмым и неприятным типом, а теперь я вижу улыбчивого парня с отличным чувством юмора.
- Не понял: это комплимент или оскорбление?
- Я тут о серьёзных вещах! А он…
- Понял, понял. Да не показалось тебе, я такой и есть. Нашло что-то. У тебя вон остроумие прёт из всех щелей, мне же не молчать в ответ, правда? Под многих людей приходится подстраиваться, - пожал плечами Костя.
- Да, наверное, - согласился я.
- Слушай, а ты в Лисичанске был когда-нибудь?
- Был пару раз, но ездил другой дорогой—в объезд, а что?
- Ты знаешь, где там находится нефтяной завод?
- Перерабатывающий, в смысле? Знаю, конечно. Сегодня буду проезжать его. А что?
- Можно я в «люльке» вздремну пока, а ты меня растолкаешь, когда подъедем к нему?
- Тьфу! Ради этого надо было устраивать Гестапо? Без проблем—залезай, конечно!
- Спасибо, братан!—обрадовался Костя.
- Ого! Братан! А заешь, что гусь…,--начал говорить я известную поговорку о том кто кому не товарищ.
- На дорогу смотри, свинья, - фыркнул он, укладываясь.
Да, сегодняшний рейс определённо из ряда вон. Почему-то казалось, что наша с Костей встреча неслучайна. Мне понравился этот парень, в котором я увидел родственную душу, который вначале не посмеялся надо мной, а затем и вовсе спас жизнь. Хотелось, что бы у меня был такой друг, что бы рядом по жизни шёл такой человек.
Лисичанск приближался неумолимо быстро: 50км, 40, 20, 10 и, наконец, белый щит с надписью крупными чёрными буквами. Мои мысли беспорядочно сновали в голове и никак не могли превратиться во что-то определённое. Я не хотел расставаться с Костей. Доехав до завода, о котором мы условились, я остановился у обочины и простоял минут 15. Половину времени я просидел, уткнувшись в руль, другую половину смотрел на Костю. Надо было будить спящего красавца, а так хотелось ещё хоть немного побыть рядом с ним. Но он с пробуждением справился самостоятельно. Открыв глаза и потянувшись, Костя, сонно моргая, посмотрел на меня, прямо в глаза.
- Уже на месте?—пробурчал он.
- Да.
- Ладно, буду вылезать…
- Может тебя довести? Тут же кроме степи и завода ничего нет.
- Здесь ходит автобус. Доберусь. Пока!—Костя выпрыгнул из кабины на обочину, хлопнул дверью, и махнув мне рукой в лобовое стекло, отошёл метров на десять от фуры и стал к ней спиной. Я пару раз посигналил ему, но он так и не обернулся, и я поехал дальше с разрывающимся от тоски сердцем.
***
На склад я прибыл в отвратительном настроении. Повязка на голове, местами пропитанная кровью, сделала мой внешний вид вообще весьма колоритным, что хоть святых выноси. Встретившиеся приятели из моего АТП ужаснулись, увидев меня.
- Кирилл?! Что случилось? Что-то в дороге?!—вытаращился на меня Гена Григорюк, здоровенный рыжий детина.
- Пустяки. Я не один ехал—помогли,--отмахнулся я.
- Мир не без добрых людей, да?—расплылся в улыбке Ден Сакович, напарник Гены. Вот кого-кого, а Дена не перевариваю. Его подлянок и подстав с меня хватило, когда я только пришёл работать в наше АТП. Скользкий и неблагодарный тип, и чего только Гена с ним водится? Сам-то добрый малый, без таких мерзких тараканов в голове, как у Дена, а дружат – не разлей вода! Правда, надо отдать должное Дену, есть у него положительная черта—к Гене относится хорошо. Хотя у Гены особо не разбежишься на гадости или неприятности. Это я всё пытаюсь решать мирно, а Гена сначала вломит, а потом разбираться будет кто виноват и что делать.
- Не без добрых, но и не без глупых тоже—я сам виноват.
- Груз пытались увести?—тяжело вздохнул Ден. Ещё одна его положительная черта, вторая и она же последняя, серьёзно относится к нашему общему делу.
- Да, но говорю же помогли, и давайте не будем об этом, - я нервно дёрнулся, вспомнив Костю, и понимая в очередной раз, что больше его не увижу.
- А давай после разгрузки закатимся в одно классное место настроение тебе поднимать, а? Что скажешь?—предложил Гена.
- Думаешь поможет?
- А почему бы нет? Нормальная музыка, хорошая жратва и «горячительное» - всё пучком!—устроил пиар Ден.
- Какое горячительное? Мне в дорогу, и вообще я не пью, —возразил я.
- Тьфу, ханжа! Ещё скажи, что ты ГАИ боишься!
При слове ГАИ меня вновь передёрнуло. Было такое чувство, будто о Косте мне будет напоминать всё!
- Не боись—там комнаты есть, переночуешь. Место называется «Дальнобой», думаю понимаешь, что весь контингент свой, - улыбался Сакович. Если для него тот контингент свой, то мне там явно делать нечего. А с другой стороны, я устал смертельно. Приключение ещё это с ударом по башке. Съезжу--поужинаю, высплюсь, а завтра с утра пораньше домой.
Я стянул с головы бинты, получив пару эффектных ощущений, поскольку они присохли, скомкал полоски и выкинул в ближайшую урну.
- Неплохо тебя приложили. Врач хоть осматривал?—сочувственно спросил Ден.
- Поехали куда вы там предлагали…,--растерянно ответил я, игнорируя вопрос.
- Другое дело!—обрадовался Гена.
«Дальнобой» был очень удобно расположенным—проходят несколько трасс, и на фоне хорошо пейзажа—озерцо, чуть дальше роща и тут же огромное поле. Поскольку март и апрель выдались холодными, особо много зелени не было, но и без её густоты смотрелось неплохо.
Само здание было в три этажа. Первый этаж—столовая, бар-бильярдная, второй и третий—комнаты для постояльцев. На одной из стен было огромное граффити. Рисунок смахивал на абстракцию—каждый видел своё, лично я—именно тот пейзаж, который мне очень понравился: озерцо, роща, поле. Как потом оказалось у граффити было название – «Радуга над городом». Не знаю, кто и какую радугу в рисунке увидел, а тем более, город, но автору виднее, а рисунок всё равно красивый.
Большим плюсом была и громадная стоянка, где моя Ласточка очень хорошо вписалась среди десятков других фур, самых разных марок, и четырёх легковушек.
В «Дальнобое» оказалось ещё несколько и моих знакомых, и мне действительно улучшили настроение возгласы:
- Это же наш Кирилл!
- Брат, как жизнь?
Все, конечно же, спрашивали что у меня с головой, я в шутку отвечал, что отклонений нет—просто дурак. Ребята поняли, что я не хочу об этом говорить и перевели тему, постепенно скатываясь в обсуждение политики. Я минут с 20 посидел, из вежливости послушал их «дебаты», затем со всеми распрощавшись (я—человек далёкий от политики и мне становится скучно, когда эту тему затрагивают), поднялся в свой номер, который был вполне приемлем, да ещё и цена более-менее.
Во всей этой бочке мёда огромной пятилитровой ложкой дёгтя была моя невыносимая головная боль. Мало того, что она меня и так мучает часто по полной программе, так тут ещё и по черепушке сегодня съездили. У меня всегда в кармане пару пластинок с обезболивающем имеется. Но в этот раз таблетки были в куртке, а она осталась в фуре. Надо было спуститься с третьего этажа, дойти до стоянки, побродить в лабиринте из грузовиков, залезть в Ласточку, затем опять тащиться обратно. Я просто сдохну от такого расклада.
К головной боли очень гармонично примешивалась тоска. Не мог я забыть Костю, хоть стреляйся! Огромные красивые глаза, голос, и язвительные шуточки. Я старался думать о дороге, о доме, о предстоящей поездке на море, даже о ненавистном Саковиче, в конце концов, а мысли по-прежнему крутились около Кости. Вот тебе и почти мимолётная встреча. Забудь! Он всего лишь попутчик.
Проворочавшись пару часов я всё же уснул, и снился мне естественно Костя. Будто мы вновь с ним в дороге, слушаем «Комиссара», подтруниваем друг над другом, мне хорошо, и боль отпускает.
Утром все, как ни странно, было прекрасно. Я чувствовал себя бодрым, выспавшимся и отдохнувшим, даже ехать никуда не хотелось, что со мной бывает крайне редко. Нужно было ехать обратно в родной город. А к кому? Разве есть к кому спешить? Конечно. Ведь меня ждут! А кто? Пустая квартира. Тьфу! А как хорошо утро начиналось!
Позавтракав с Геной и Деном, я особо не стал рассусоливать с прощанием, махнул рукой, сказал пока, и через минуту«Дальнобой» скрылся из виду.
Я очень странно себя чувствовал. Внутри было пусто, впервые в жизни. Пусто стало как только я вчера высадил своего угрюмого спутника. За день прикипеть к человеку так, что без него плохо уже второй день! Поздравляю тебя, Кир.
Впереди показалась остановка, и я невероятно обрадовался, в надежде подобрать попутчика и отвлечься. Человек пять на остановке было. Я специально сбросил скорость, народ, видя это, зашевелился вроде поначалу, но желающих остановить меня я не видел. Что, даже ни одного автостопщика? Но кто-то, всмотревшись в Ласточку тут же оживился и замахал рукой. Я не верил своим глазам—Костя.
Когда я остановился, то, не помня себе, выпрыгнул из кабины и сжал его в объятьях.
- Здорово, Костян!
- Привет, дальнобойщик, - его руки тоже стиснули мои плечи.
Люди заулыбались, мы, наверное, произвели впечатление старых друзей, которые лет десять не виделись. И никто даже подумать не мог, что мы едва знакомы, и не виделись лишь со вчерашнего вечера.
- Ну что, подбросишь до Донецка?
- Да хоть на край света!
Ласточка, быстро набирая скорость, исчезла с глаз поражённых зрителей.
Только когда уже прошло минуты две я наконец сообразил, что счастлив.
- Мне даже не верится, что это ты! Бывает же такое!—возбуждённо тараторил я. Костя молчал. Он вроде и рад был нашей встрече, но словно подавлен.—Ну и фонари у тебя на лице! По неосвещённой местности можешь смело ходить!—продолжал лепетать я, а он—молчать. Счастье начало улетучиваться, становилось гадко на душе—я хотел увидеть его, обрадовался ему больше, чем детсадовец новогодней ёлке, а он лишь молчит.—Кость, а почему так рано обратно? Ты же говорил—к родителям, дела в родном городе.
- Родители уехали в Полтаву к родственникам, меня ясный перец не предупредили. Дела я решил ещё вчера вечером. А ночевать пришлось у соседки.
Я рад, что он снизошёл до ответа, но теперь мне разговаривать перехотелось. Километр сменял километр, а мы ехали молча, и неожиданно Костю как будто прорвало.
- Какого хрена меня угораздило сесть к тебе в машину?! Всю ночь не спал—о тебе думал. Как ты доехал, всё ли в порядке, как рана. Телефонными номерами мы ведь не додумались обменяться! Соседку достал – всю ночь на кухню бегал, чай заваривал. Как это называется? Как теперь меня можно назвать? А тут ты ещё со своими обнимашечками! Принесло меня туда—знал ведь, что ехать будешь!
- Откуда знал?—тихо выдавил я.
- Сердцем чувствовал, мать-перемать!—зло рыкнул он.
- И ты не боишься говорить мне такие вещи? А если я тебе в рожу дам?
- Не дашь—руки заняты.
- А я остановлюсь…
- Не грузи, а?! Хотел – я бы уже не ехал сейчас рядом! Значит, ты тоже о чём-то таком думал.
- Ты хоть понимаешь, что говоришь?! Такими словами не швыряются!
- А я и не швыряюсь! Разве похоже?
Я остановился слишком неожиданно, даже для самого себя.
- Что такое?—всполошился Костя.
Я прижался лицом к его груди, а он в ответ обнял меня за плечи.
- Что теперь делать? Так не бывает…,--прошептал я.
- Может у кого-то и не бывает, а у нас уже случилось. Мы что-нибудь придумаем, - сказал Костя и поцеловал меня в висок.
***
Вот так всё произошло. Иногда я даже боюсь, не совершили ли мы ошибку? Уж больно мы тянем на хороших близких друзей, а вовсе не на двоих…ну, хрен с ним, на двоих любовников! Проблески романтики встречаются с частотой раз в полгода на 2 минуты. Но…я за его тихое: «Я очень люблю тебя…», которое я слышу так редко, что за три года можно пересчитать по пальцам одной руки, готов умереть.
Но вообще в нашей с ним жизни всё довольно весело. На людях, при друзьях—мы одни, в обществе друг друга совершенно другие. Костя такие шуточки может отмочить, что я на его фоне так, погулять вышел и нервно покурить в стороне.
Встречная машина моргнула фарами. Спасибо, но я и так знаю, что там пост, мой любимый пост ГАИ. На нём почти постоянно стоит Костя. Еду сегодня мириться, а то однажды он отомстил: дал ориентировку на мою Ласточку! Представляете что было? Ага, ни один пост Донбасса и Запорожья меня не пропускал без тщательной проверки документов и косых взглядов! Ему, конечно, было смешно.
А вот он и пост!. Останавливаюсь неподалёку, а Костя уже бежит ко мне, и усиленно изображает удивление. Эх, в нём такой актёр живёт! Я прекрасно знаю, что ждал он меня, в полной уверенности, что приеду—он же меня как облупленного знает! Подбежал, запыхавшись, взглянул на меня и скромно протянул руку. А мне бы сейчас прижать его к фуре и кусать эти губы, которые мне каждый день много чего язвительного говорят! Но увы, обхожусь скромным рукопожатием.
- Ты кое-что забыл дома, а то опять вешался бы в дороге, - Костя оттащил меня за фуру, скрывая от глаз своих коллег, и протянул мне толстенную пачку блистеров с таблетками, перетянутую резинкой.
А вот за это ему земной поклон!
- Откуда? Ты утром раньше ушёл.
- Мобилу забыл, возвращался - тебя уже не было, а эта пачка в коридоре на полке валялась.
- Ну конечно, что ты ещё мог принести мне, кроме «колёс»?—фыркаю я.
- Хочешь, пойду у обочины цветов нарву?
- Было бы мило, но твои коллеги не оценят.
- Какие мы стали праведные. А посуду ты почему не помыл, проповедник? Твоя ведь очередь была!
- Костя! Ну почему наше примирение надо начинать со скандала?!
- Действительно—ни к чему, - он обнимает меня, едва слышно говорит «люблю» и отстраняется. - Ну всё, пока. Удачи в дороге, я вечером позвоню!—он бежит обратно на свой пост, я лезу в кабину и завожу мотор. Вечером я буду всё ещё в пути, и когда он позвонит песня дороги сольётся с его голосом, и для меня нет и не будет большего счастья на всей Земле!
Пути Господни неисповедимы—это знает каждый. Разве мы знаем, что случится с нами за ближайшим поворотом? Или что произойдёт, если мы его пропустим? Однажды я пропустил его - Дорога привела меня к любви всей жизни. Это была моя Дорога, а у каждого она своя—в рытвинах, ухабах, извилиста. Но идти по ней надо гордо, чтобы встретить все препятствия достойно, и тогда Она обязательно одарит величайшими наградами человеческой Судьбы!
@темы: творчество
-
-
27.04.2011 в 19:24Спасибо! Это просто чудесный, настоящий мужской рассказ!
Только один момент - Покидая кабину им становится легче
здесь неправильное употребление деепричастного оборота. Хотя, возможно, в речи водителя оно вполне допустимо.
-
-
27.04.2011 в 19:45спасибо большое!
здесь неправильное употребление деепричастного оборота за это отдельное спасибо! =) вычитывалось собственными силами, а в своих текстах такие косяки я часто упускаю
о косяках
-
-
27.04.2011 в 20:17Такие косяки нередко встречаются у писателей, поэтому на свете есть редакторы
-
-
27.04.2011 в 21:34а у кого их нет, приходится выкручиваться своими силами
читать дальше годится для выкладки на "Лёд и Пламя"? =)
я ещё завтра-послезавтра повылавливаю пропущенных "блошек"
-
-
28.04.2011 в 13:22-
-
28.04.2011 в 18:29Выкладывай
-
-
28.04.2011 в 20:27попробую вычитать её
Алика Сплюшка
оки
-
-
30.04.2011 в 16:09Еще раз повторюсь пожалуй, но твои работы, казалось бы, такие простые, но невероятно поднимают настроение!)))
Я так рада, что нашла твой дневничок))
-
-
30.04.2011 в 16:40спасибо большое, очень-очень приятно слышать! =) кстати, "Поворот" - планировался циклом =) это История первая.Есть маааленькая "История Третья". Была "История вторая", но она канула в небытие из-за переустановки Винды Т____Т каким-то образом она оказалась на диске С ,а не да D, как обычно я сохраняю. кстати, не только она. у меня тогда пару работ "полетело".
я и люблю писать о таки вещах =) чтобы просто, но настроение поднимало ,легко было =) на меня в этом отношении очень повлияли работы Андрея Орлова, моего любимого автора,которого,к сожалению не стало в 2006 году. я до сих пор надеюсь ,что это неправда, потому что человек, который опубликовал эту новость в комментах к его работам на Проза.ру мне не ответил, несмотря на то, что я писала ему на э-мэйл.
я невероятной любовью люблю его "Железнодорожника" - www.danok.ru/zheleznodorozhnik/zheleznodorozhni... очень советую!! вещь очень лёгкая, светлая, простая и после неё очень приятное ощущение на душе! сам рассказик не большой - у меня в распечатке получилось 12 страниц. я его перечитывала столько раз, что в самом буквальном смысле наизусть знаю =)
Собственно, "Поворот" по сути, можно назвать "закосом" под Железнодорожника.
-
-
30.04.2011 в 18:20а ты есть в прозке? дашь ссылку?
-
-
30.04.2011 в 23:16-
-
01.05.2011 в 13:16у тебя будет множество читателей)) и я первая среди них))
-
-
01.05.2011 в 22:46